Цитаты

[mortana]

У Вас есть какая-то глобальная цель?

Александр Васильев: Да, есть. Быть полезным. Не себе, я уже себе полезен, а людям. И соединить прошлое с будущим. И я делаю все для того, чтобы наше сегодняшнее поколение не чувствовало себя совершенно безродным, а это тенденция сегодняшнего дня. Я думал, что России будут интересны свои корни, но она их не ищет. И ищет свое прошлое только в Советском Союзе, которому только и есть 80 лет. Сейчас главная тенденция нового века вспоминать сталинское время, хрущевское, брежневское, идеализировать то, что было во время войны, после войны, при покорении космоса, при Валентине Терешковой. Однако, я напомню нашим читателям, что прошлое России тысячелетней давности. И сводить все это к последним 80 годам очень неверно. Это очень недальновидная политика, так как у людей без прошлого, я скажу категорично, нет будущего.

– Насчет здешнего стиля жизни хотелось бы поподробнее...

– Вы понимаете, сегодня в России нет понятия о том, что такое русский стиль. По большому счету «по-русски» в стране не одеваются уже с Петровской эпохи. Процесс стирания национальных отличий в костюме ускорила и уравниловка, проповедуемая большевиками. В итоге исчезли даже те особенности российского стиля, который диктовался климатическими особенностями. Русские женщины штурмуют сугробы на шпильках, а под шубу в тридцатиградусный мороз надевают платье с глубоким декольте. Непонимание русского стиля, отсутствие вкуса, глобализация – все это привело к тому, что сегодня наряды россиянок характерны скорее для жительниц Цейлона, нежели для живущих в северной стране. «Азиатскость» русской души как раз в том и выражается, что наши женщины по большому счету не приемлют ничего своего, родного. Россия – это страна, где традиции не только не берегут, но даже борются с ними. Здесь стыдятся платка, стыдятся косы, стыдятся сарафана. А ведь это и есть своего рода константы русской моды.
На Западе сейчас популярен русский фольклор, но от этого не легче, поскольку там уверены, что русское - это венок на голове, красные сапожки и украинская рубашка. Понятно и это: разделение СССР на разные государства и невозможность идентифицировать культуру каждого из них приводят к тому, что даже у специалистов нет четких представлений о том, что же считать русским стилем. Зачастую совсем не просто определить, что является русским, а что - заимствованным, что есть национальное, а что - псевдонациональное. И вообще - надо ли выводить константы русской моды или в этом нет необходимости? Есть ли граница между воронежским и средневолжским стилем? Пока что вопросов больше, чем ответов.

– Что же тогда, по-вашему, означает в России – быть стильным человеком?

– Увы, для женщин модно ходить с голым пупком, носить наклеенные ногти и высокие каблуки, краситься в блондинку и выглядеть вульгарно. Для мужчин модно иметь пивной животик, ездить на охоту, ходить в сауну и изменять жене. Вот что такое сегодня стильные мужчина и женщина в России. На мой взгляд, критерии не очень возвышенные, но вполне понятные. Население России состоит на 65% из женщин. Это сплошное бабье царство! Для равновесия стране не хватает 20 млн. мужчин. Поэтому женщина всегда в России одета вызывающе сексуально, а мужчина, напротив, не обращает никакого внимания на свою внешность. Он уверен: его возьмут в любом виде. Западные мужчины, наоборот, привыкли аккуратно одеваться, причесываться, чистить зубы и менять носки. А все потому, что европейских барышень нужно завоевывать. Россиянки же, по-моему, готовы мужчину взять даже со свалки, помыть, почистить, лишь бы он только сидел на кухне… так, для запаха.

– Вы настолько уверены в этом?

– Ой, да я совершенно уверен! Я считаю, что, если бы у нас была другая ситуация, не существовало бы такого количества браков через Интернет между россиянками и иностранцами. И не было бы такого секс-туризма в мусульманские страны, когда целые самолеты женщин отправляются в Египет или в Турцию для того, чтобы там, что называется, отдохнуть по полной программе.

– Откуда же истоки этой российской вульгарности и, самое главное, как ее преодолевать?

– Она пришла к нам из-за границы. Из-за сложной экономической ситуации в Россию направили все самое дешевое и некачественное. Дорогое пришло тоже, но гораздо позднее. Первыми на российском рынке оказались китайские и турецкие товары в самом отвратительном исполнении. Вслед за ширпотребом пошли дешевые фильмы, машины, бывшие в употреблении, и неликвид в моде. В Россию также двинулись фирмы, не пользующиеся популярностью на Западе. Ширпотреб прижился еще и потому, что большинство россиян не знают иностранных языков. Контакты с Западом в 90-е годы в силу косноязычия строились чаще всего через бывших соотечественников третьей или четвертой волны эмиграции. А если учесть качественный состав этих волн, то становится понятно, почему в России оказались все вышеперечисленные «шедевры стиля». И, наконец, самое главное: хороший вкус без уважительного отношения к прошлому не бывает. Когда мы хотим все сломать или все заменить, или все оформить «евроремонтом» – это значит долой хороший вкус! Откуда с такой психологией возьмется высокая культура? Пойдите-ка попробуйте сейчас сыскать в Москве чайную с самоваром да с настоящими русскими пряниками и калачами, это же будет событие и диво дивное, если отыщете! А вот зато круасаны какие-нибудь французские с мыльными начинками – пожалуйста, сколько душе угодно. И что показательно: никого совершенно не волнует, что в самой Франции отродясь не бывало круасанов ни с джемом, ни с шоколадом, ни тем более с кремом. Народ не знает ни свою историю и культуру, ни чужую. И знать не хочет. Презирает свою страну и над другими смеется. Вот это-то и называется кругозором прачки – когда выше корыта и пены она ничего не видит...

***
www.rg.ru/2005/12/30/moda.html
***

Мне бы хотелось продолжить тему моды современности. Что характерно именно для нашего времени в моде? И какими в истории моды, на Ваш взгляд, останутся нулевые годы?

Александр Васильев: Я думаю, что ретроспективными. Нулевые годы, т.е. начало века, будут в первую очередь связаны с тем, как мы интерпретировали историю. А мы ее все время перефразируем, все время стараемся вспомнить послевоенные 50-е, или короткие 60-е, или хипповые 70-е, или, скажем, широкоплечие 80-е. И мода все время ретроспективно ретранслирует все, что мы видели в прошлом.

Второе, на что я хочу обратить ваше внимание, это то, что у нас очень сильно изменилось за эти годы отношение к женской красоте. Эти изменения, на мой взгляд, особенно сильно связаны с тем, что в Европе часто женщины доминируют над мужчинами количественно, особенно это выражено в России, где по статистике женщин около 60 % населения, если не 65%, т.е. это абсолютно подавляющее большинство. А в политике они пока не играют никакой роли. Все должно быть наоборот, страна должна управляться женщинами, а не мужчинами... Я хотел бы, чтобы в Думе было 65% женщин и 35% мужчин — было бы спокойнее. Согласны?

И другое, как я уже сказал, совсем другое отношение к женщине. В чем же это выражается? Мне кажется, что сейчас мода на странность во внешности, не на красоту в обычном понимании, а скорее на какой-то недостаток. Например, главное направление 2000-х годов азиатского, и я бы даже сказал, индийского происхождения - это мода на пирсинг, металлические гайки, которые вставляют в губу, в язык, чего никогда не было раньше. И даже в Москве это очень видно. И в результате этого женщины часто заведомо себя уродуют в классическом понимании, потому что этого требует мода. Затем, конечно, абсолютный фашизм с точки зрения фигуры. Побеждают только стройные красавицы - это есть фашизм, а все полненькие уходят в тень.

То есть культ худого тела - это фашизм?

Александр Васильев: Да - это фашизм. Это фашизм по отношению к другим. Потому что, конечно, полных женщин гораздо больше, чем худых. Потому что они матери, они кормят. Поэтому это страшное желание - обнажить животик, чтобы показать, что он стройный. Это значит - заставить других страдать еще больше и заставить мужчин оборачиваться именно из-за их недостатка.
Затем 2000-е годы очень сильно повлияли на характер мужской моды, когда нестандартные чертыуродливая внешность стали особенно цениться. Например, бритые головы. Очень ценными считаются татуировки, гайки и пирсинги, которые не украшают мужчину, они его делают более диким, но, может быть, и более притягивающим из-за элемента опасности, который внедряется во внешность. Мужчины больше напоминают деклассированный элемент, т.е. опасный элемент в обществе. И это притягивает женщин.

Я бы хотела Вас спросить о влиянии, так сказать, "голубой культуры" на моду...

Александр Васильев: Оно огромное, всепоглощающее... Вы знаете, это ни для кого не секрет, что приблизительно 95% всех дизайнеров-мужчин имеют нетрадиционную ориентацию. Я даже с трудом назову трех, которые были бы традиционными... Большинство дизайнеров творит для себя. Они, рисуя женский силуэт, одевают себя. Себя, но не мужчину. Поэтому они часто делают утрированный силуэт, который женщине не был бы свойственен, но мужчине-трансви очень бы подошел. И это очень важно.

Но почему нетрадиционно ориентированные мужчины создают именно женскую моду?

Александр Васильев: Ну как же! Натуральные мужчины, как их называют в России, созданы для того, чтобы женщину раздевать, а другие мужчины созданы для того, чтобы женщину одевать. Вот и все! Вот в этом и вся загадка! Почему гетеросексуальный мужчина не может ничего создать для женщины? Потому что он хочет ее видеть раздетой. У него другая направленность. А вот сублимировать женщину, ее причесывать, украшать, возвеличивать, делать из нее диву - кто будет? Ведь все парикмахеры, стилисты, гримеры - тоже почти все геи.

Надо любить моду такой, какая она есть. Она не изменится. Я знаю, что в России очень странное ко всему этому отношение. Многие мои студентки говорят: "О! Какой кошмар! Я и не знала, что он голубой. Но теперь уж точно не буду у него покупать трусики или юбку". Это глупо! Потому что другого не будет. Я вам расскажу пример. Когда убили Джанни Версаче, то конечно же везде, во всех СМИ было написано, что его убил его любовник. В Москве тогда был бутик Джанни Версаче. И один из его покупателей, очень таких популярных покупателей, сказал: "Какой кошмар! Это я одевался, столько денег потратил на этого педика! Никогда больше не буду. Перехожу от вас к Жан Франко Ферре". Но Жан Франко Ферре - точно такой же гомосексуалист как Джанни Версаче!

Получается, что, утрачивая понимание особенностей русской моды, мы утрачиваем нечто большее?

Васильев| Конечно, мода - это часть национальной самоидентификации, плюс это наша репутация за рубежом. Раньше Запад ассоциировал русскую женщину с интеллектуальным, одухотворенным созданием, достойным стать музой гения: жена Пикассо, жена Дали, Матисса, Роллана - все они были русскими. Сегодня же россиянка ассоциируется с той, которая может лечь рядом, - причем не только с гением, но со всяким, кто заплатит. Это "жена по Интернету", это прислуга, это женщина легкого поведения. Турция знает всех россиянок под кодовым именем "Наташа" - это блондинка (чаще всего ненатуральная), которая ходит в джинсах в обтяжку, с голым пупком и на высоких каблуках, а на голове у нее - "кокошник" в виде очков, усеянных стразами. Образ русской женщины обедняют и наши миллионерши, которые в массе своей глубоко некультурны. Но тут есть обнадеживающий момент: некоторые из них, соскучившись от сидения дома и походов по бутикам и соляриям, хотя бы пытаются учиться, тянутся к культуре - в отличие от своих мужей, которые в большинстве своем тянутся только к охоте, сауне, выпивке и кранику с нефтью.